Читать книгу "Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов"

мешал добраться до следующего врага, Ратислав уперся ногами в утоптанный снег и умудрился, хоть и с хрустом в спине, податься назад.

Как только труп сполз под ноги, давая хоть какой-то простор, Ратьша рванулся вперед, ткнул ставшим свободным мечом в бок булгарина слева, на обратном ходе рубанул по шлему того, что справа. Бронь левого не пробил, но заставил согнуться от боли и его добил рязанец, стоявший в строю слева от Ратислава. Правому попал хорошо — замаха хватило, шлем разрубил. Первуша тут же столкнул булгарина в сторону, туда, где расчистил немного места Ратьша. И его и Ратислава тут же толкнули вперед, прижав к новым противникам соратники, давящие им в спины. Спереди нажали булгары, и снова Ратислава стиснуло в жуткой давке, в которой и вдохнуть-то было можно, только приложив усилие.

Не пробиться, понял Ратьша. Что ж, оставалось продать жизнь подороже. И вот тут… Тут впереди, куда пытались пробиться остатки рязанцев, послышался шум боя. Помощь? Откуда? Как откуда! А сотня? Та, что не успела пролезть через надолбы до начала обстрела с татарской городни! Стрелять по ним стало некому и отставшие, наконец-то, преодолели надолбы, перелезли через частокол и ударили в спины булгарам, зажавшим отряд Ратьши.

Ко времени подоспели, ничего не скажешь. Очень скоро натиск врагов, спереди, заметно ослаб. Зато прорывающиеся рязанцы, понявшие, что помощь идет, нажали с удвоенной силой. Булгары подались, смешали ряды, начали растекаться в стороны, пытаясь уйти с дороги, прущих с двух сторон навстречу друг другу, русских. Ратьша, стиснув зубы, рубил направо и налево заметно потяжелевшим мечом, отбивал удары совсем уже неподъемным пехотным щитом. Упал ничком очередной враг, срубленный косым ударом в основание шеи, и из-за него возник распаренный, забрызганный кровью Годеня, под чьим началом в этой вылазке был десяток воинов.

— Жив, боярин! — воскликнул он, скаля из под усов в радостной улыбке белые крупные зубы.

— Живой… — устало помотал головой Ратислав.

— Добро! Что дальше делать? Приказывай!

— В Город! — возвысил голос Ратьша. — Возвращаемся в город. И не мешкая!

Годеня оборотился к своим воинам, крикнул:

— Развертайся! За стены уходим! За стены!

Его послушались. Видно, сотенный начальник был убит, или ранен, и Годеня принял оставшихся под свою руку. Воины, ударившие булгарам в спину, развернулись, прикрылись щитами и быстрым шагом двинулись к татарской городне. Люди Ратьши поспешили следом, отбивая наскоки булгар с боков и сзади. Через городню по снежному приступку перевалили быстро, но все равно потеряли около двух десятков, отступающих последними. Не захотели хоробры быть убитыми в спину преследователями, перелезая частокол, а предпочли полечь лицом к врагу, прикрывая своих соплеменников. Заминка произошла опять при преодолении первой линии надолбов. Но татарские стрельцы подтянуться еще не успели, а булгары, получившие свое, преследовать рязанцев дальше городни не стали. Потому это препятствие преодолели без потерь. Вторая линия надолбов скрывалась в темноте. Прошли ее, потеряв двух человек ранеными — татары начали стрелять, но стреляли наугад, потому и зацепили только двоих.

Попрыгали горохом в ров. Теперь здесь места хватало всем. Уф! Можно было вздохнуть — последний рывок вымотал окончательно. Ратьша сбросил с онемевшей руки щит, сунул, не вытирая, окровавленный меч в ножны, расстегнул подбородочный ремень, стащил с головы шлем вместе с подшлемником, остужая голову. Сел, прислонившись спиной к бревенчатой стенке рва. Давно он так не выматывался. Немного отдышавшись, поднялся на подрагивающие ноги, осмотрелся. Рядом тут же возник Первуша, встревоженно оглядывающий своего боярина — не ранен ли?

— Все в порядке со мной, похлопал по плечу верного слугу Ратислав. — Сам-то как? Не зацепили?

— Ништо, — махнул рукой парень. — Так, попятнали сквозь бронь чуток, но не пробили. Только синяки и будут.

— Гунчака не видел? Жив ли?

— Живой. Чего ему сдеется в середке-то строя. Вон там чуток подале сидит, отпыхивается, — Первуша махнул куда-то вправо в темноту рва.

Подошел Годеня, размазывая кровь по лицу.

— Поранен? — спросил Ратьша.

Годеня глянул на измазанную кровью руку, вытер о полу полушубка, торчащую из под короткой, но просторной кольчуги, сказал только:

— Чужая.

— Ладно, — кивнул Ратислав. Помолчав, добавил. — Уводите людей в город по тайным ходам.

Первуша и Годеня кивнули, повернулись, чтобы идти исполнять приказ.

— Погоди, Годеня, — остановил десятника Ратислав. Тот остановился, обернулся. — Пойдешь ко мне под руку?

— Кем, боярин?

— А при мне будешь. Меченошей.

— Пойду, — просто сказал Годеня, повернулся и скрылся в темноте рва, скликая отдыхающих ратников.

Ушли за стену довольно быстро, что не слишком-то радовало — мало осталось людей после самоубийственной вылазки. Пока проходили по тайным ходам, посчитались. Живых осталось всего две сотни и полтора десятка. Из них два с лишним десятка раненых. По счастью не тяжело. Тяжелораненые остались за татарской городней — вынести их не было ни сил, ни времени.

За городской стеной Ратислава встречал сам Великий князь. Был он угрюм и подавлен. Спросил хрипло:

— Сколько людей осталось?

Ратьша ответил. Юрий помолчал, потеребил заидевшую бороду. Спросил еще:

— Видел, сумели, все же пороки пожечь. Сколько?

— Три всего лишь… — Ратислав виновато склонил голову.

— Ты хоть три, да сжег. Остальные до них даже не добрались.

— Что, вернулись уже?

— Вернулись раньше тебя, — князь откашлялся, сплюнул на снег. — Те, что напротив Ряжских ворот вылезали, даже городню перелезть не смогли — ждали их.

— Всех ждали. Я говорил о том, — не слишком почтительно встрял в речь Юрия Ратислав.

— Знаю! — вскинулся Великий князь. И уже тише. — Теперь знаю… — Помолчал, продолжил. — Те, что у Ряжских, потеряли полторы сотни. Всех от стрел. Вернулись, не добравшись до городни. А вот те, что у Исадских городню перелезли, вот только до пороков их не пустили, да еще и от города отрезали… Пять десятков всего назад пробилось…

Ратислав сокрушенно покачал головой. Да, коли бы не годенина сотня, то же было бы и с его людьми. Но князю он ничего не сказал, к чему? Что вышло, то вышло. Одно утешает — не зря его воины полегли, сожгли, все же, три камнемета. Вот только сильно ли поможет это городу? И не лучше ли бы пригодились погибшие его защитники на стенах? Да что уж теперь. Что сделано, то сделано…

— Да ты еле на ногах стоишь, — как сквозь вату донесся до Ратьши голос Великого князя. — Иди отдыхать, воевода.

Юрий Ингоревич повернулся и зашагал в сторону Ряжских ворот в сопровождении свиты. Скоро они скрылись в темноте. Только скрип снега под их ногами еще долго разносился в морозном воздухе.

Снова навалилась невыносимая усталость. Ратьша с трудом удержался от желания усесться прямо на снег здесь